Ушел Владимир Исаакович Фейгин

Большой Человек.

Владимир Исаакович Фейгин ушел в январе 2020 года. Как раз в январе ему исполнилось 74 года. А я пишу об этом сейчас, летом. Потому, что уже прошло некоторое время, а желание написать про него не прошло.

Обычно на сайте мы пишем записки и комментарии в стиле «коллективного авторства»: «мы, компания ЭРТА, полагаем, что…». Но в данном случае это – личные воспоминания.

Чем определяется «размер человека»? Нет простого ответа. Вернее, для каждого этот ответ немного свой.
Я уже в достаточно взрослом возрасте осознал, что для меня одним из основных критериев «размера человека» является наличие у него своего и большого ВНУТРЕННЕГО МИРА. В юности я (неосознанно) полагал, что такой МИР имеется у каждого человека. Позже с некоторым удивлением понял, что это – совсем не так. Этот МИР совсем не похож на фантастические миры душевнобольных. И не похож на симулякры игроманов и компьютерозависимых. Этот МИР является внутренним преломлением внешнего мира (который бесконечен), и чем больше размер ВНУТРЕННЕГО МИРА, тем больше ты можешь понять про окружающий мир.
Так вот, у Владимира Исааковича был огромный ВНУТРЕННИЙ МИР. От родителей и учителей, от книг и друзей, от знаний и опыта… он точно был. Этот МИР позволял ему формировать и иметь собственное мнение, всегда! И это мнение, как правило, было довольно правильным! Наверное, прежде чем сформировать собственное мнение, он проводил в своем МИРЕ моделирование возможных ситуаций? Этот МИР позволял ему обладать достаточной независимостью мышления, делать верные прогнозы и не слишком ориентироваться на сиюминутные сторонние мнения («а вот один уважаемый человек/начальник считает, что…»). Позволял сохранять чувство собственного достоинства и отстаивать свою позицию. Этот МИР, который он построил сам, позволял ему быть Владимиром Исааковичем Фейгиным.

Я познакомился с Владимиром Исааковичем летом 1997 г., когда начал работать в Министерстве топлива и энергетики России (так оно тогда называлось) сначала Советником министра, потом возглавил вновь созданное Управление газовой промышленности и газификации. Но с самого начала я занимался именно вопросами развития газовой промышленности.
Владимир Исаакович тогда входил в группу экспертов-консультантов, которые выполняли ранее заключенный государственный контракт (в рамках программы консультационной поддержки на заемные средства МБРР) по тематике развития подотрасли газораспределения.

Я убежден, что тогда Владимир Исаакович верил. Как и многие, он верил в возможность переустройства и развития нашей страны, нашего общества. И хотел в этом посильно и успешно участвовать в той сфере, где он разбирался (а работал он многие годы до того в газовой отрасли). И он поверил в меня. И помогал. И я не последний, в кого он поверил.
Я точно знаю, что он верил в Владимира Милова, когда тот занимался вопросами развития ТЭК (и газовой отрасли) в Минэнерго России. И я сильно подозреваю, что Владимир Исаакович стал работать советником Игоря Ивановича Сечина в частности и потому, что поверил в него, в его способность изменять и развивать российский ТЭК.

Довольно многое из того, что я знаю про ТЭК и газовую отрасль, я узнал от Владимира Исааковича. Причем он, если я его спрашивал, всегда объяснял, почему, по его мнению…
При этом наши отношения совсем не походили на отношения ученика и учителя (а мне в жизни очень повезло на хороших учителей). Скорее, мы взаимно заинтересованно общались. И я не только спрашивал, я обычно тоже высказывал свое мнение.

Работать вместе с ним было не просто. И понимать его иногда было не просто. Последняя совместная работа у нас с ним была в 2004-2006 гг. в рамках проекта «Координатор рынка газа», организованного и руководимого Борисом Титовым.
Хорошо помню один эпизод. Мы (компания ЭРТА) и Владимир Исаакович должны были подготовить совместный аналитический документ (каждый – свою часть). Подготовив свой текст, мы стали ждать… и примерно через месяц после ранее назначенного срока получили от Владимира Исааковича около 3-х страниц очень насыщенного, трудно читаемого текста. Тогда мой коллега стал «расшифровывать» эти 3 страницы, и у него получилось примерно 10 страниц тезисов, которые удалось «углядеть» в этих 3-х страницах. Когда мы их показали Владимиру Исааковичу и спросили: «Вы это имели ввиду?», он ответил: «Примерно это…». Тогда я вспомнил, что когда готовил в середине 1980-х первую (и, кажется, последнюю) научную публикацию по своей «базовой» специальности (динамика разреженного газа), то после месяца усилий в ответ на подготовленный текст с рисунками и графиками я получил от редактора комментарий: «А теперь, молодой человек, то же самое, но в 2-3 раза короче. Вы пишете для специалистов, им не нужны Ваши литературные обороты и пояснения, излагайте только идеи. Учитесь излагать емко и сжато!». Тогда я решил, что консалтинг и научные исследования – совсем разные вещи, и мы с Владимиром Исааковичем этими разными вещами и занимаемся. Больше в совместные работы с ним я не ввязывался. И лет 10 мы общались с Владимиром Исааковичем только «по случаю». А в 2018 г. мы начали общаться снова…, и я не могу вспомнить, что послужило поводом для этого. Просто стали разговаривать (об окружающей нас жизни и… о российском ТЭК). И я получал огромное удовольствие от этих бесед. Причем, мне кажется, Владимиру Исааковичу тоже нравилось разговаривать со мной.

Возможно, со своим категоричным определением разницы между научной работой и консалтингом я несколько поторопился (хотя сам могу работать «только так»). «Научный» стиль Владимира Исааковича оказался вполне приемлем для ряда практических руководителей российского ТЭК.
…Вообще, изумительно интересно смотрелась вся «группа экспертно–аналитической поддержки» в «Роснефти». Марат Узяков, с целым институтом РАН «за спиной», Владимир Исаакович, со своим Институтом энергетики и финансов, и другие, как, например, относительно молодой (по сравнению с вышеупомянутыми) Александр Маланичев, со своими «завершенными математическими моделями». Похоже, они были не просто «нетривиальны и интересны по составу», они могли давать «нетривиальные и интересные прогнозы».
Еще большой вопрос, что более эффективно для задач прогнозирования – подобная не совсем форматная группа или долго создаваемая за большие деньги, но вполне форматная прогнозная команда «ЛУКОЙЛа» (под руководством Леонида Федуна), которая научилась-таки выдавать большие и очень достойные прогнозы развития ТЭК… вполне в формате BP, ExxonMobil и т.д.

Блестящее образование, широкий кругозор, большой опыт работы в отрасли, системное и независимое мышление – этого «небольшого» набора оказалось достаточно, чтобы Владимир Исаакович вошел в состав Консультативного совета по газу при координаторах Энергодиалога Россия – ЕС. И он там пользовался заслуженным уважением, хотя и не был «записным говоруном». К его мнению прислушивались не только представители нашей страны, но и Европейского Союза.

А еще он был патриотом своей Родины – России. И полноценным москвичом.

Я никогда и не при каких условиях не видел ни грамма хамства со стороны Владимира Исааковича. И хамов он очень не любил. Но… иногда терпел, как многие из нас.
А вот сознательного антисемитизма Владимир Исаакович демонстративно не прощал. И был он реальным интернационалистом (советское воспитание?).

Подлые поступки, обман… – НИКОГДА со стороны Владимира Исааковича. Он держал слово и помнил данные обещания.

Он мог быть очень упрямым. Но слушал и слышал аргументы. С интересом и смехом я наблюдал несколько раз, как уверенность Владимира Исааковича в собственных выводах и прогнозах некоторые окружающие воспринимали как особый вид хитрости.

Он мог быть неприятным в общении … очень редко. И не слишком стеснялся этого, если чувствовал себя правым.

Непонятный для меня вопрос: мне неизвестны ученики Владимира Исааковича. А человек такого масштаба должен оставлять учеников.
Его коллег в Институте энергетики и финансов я воспринимаю скорее не как учеников, а именно как коллег и подчиненных.

Я всегда знал, что у Владимира Исааковича есть семья (жена и дети), и что «там всё нормально», но никогда не знал деталей (например, сколько детей). Он не смешивал семью и работу даже при достаточно тесном и интенсивном общении. Семья – это было личное.
Я познакомился с замечательной женой Владимира Исааковича только в 2019 г., когда навещал его в больнице. А детей увидел лишь на его похоронах.

И еще, про математику.
Владимир Исаакович знал математику. Не только потому, что получил соответствующее (и очень хорошее) образование в МГУ и защитил профильную диссертацию. Он чувствовал математику. Он умел проверить цифрой окружающий мир. Это как абсолютный музыкальный слух: он просто есть, и человек слышит все фальшивые ноты. Я познакомился с Владимиром Исааковичем, когда он уже почти не считал сам, не занимался моделированием. Он только делал оценки (правильные!). Но он отлично понимал математические модели, алгоритмы, точность, качество и достоверность расчетов, обеспеченность входными данными. «На слух», без дополнительных долгих и сложных разъяснений. И он почти безошибочно определял, что стоит за заявлениями тех или иных аналитиков «я посчитал», «мы смоделировали», «результаты наших расчетов показали…». И именно это во-многом определяло его отношение к аналитикам (и выбор тех, с кем он продолжал общение). Его невозможно было убедить, сделав по сложному вопросу простое осреднение в таблице Excel и завершив его линейной экстраполяцией. Невозможно было убедить ссылкой на старые, многолетней давности, расчеты по текущим проблемам. Владимир Исаакович знал, чувствовал и уважал математику.

Я рад, что судьба дала мне возможность встретиться с Владимиром Исааковичем и общаться с ним. Я знаю, что он ушел безвременно (разговаривал с ним неоднократно в 2019 г. и знаю, что у него была масса планов и идей). Я уверен, что российский ТЭК с его смертью понес большую потерю.
И… возможно некоторые из его планов мне еще удастся реализовать, поскольку я с ними согласен.

Алексей Хмельницкий

июль 2020 год